Флаги на башнях

***

Новобогородицька фортеця

Богородицька фортеця

Богородицька фортеця

На валах Новобогородицкой крепости

Сергиевская крепость была заложена в июне – июле 1689 года по приказу князя Василия Голицына. Вероятно, свое название она получила во время освящения, в день чествования памяти преподобного чудотворца Сергия Валаамского (28 июня по старому стилю). Дело в том, что российскому войску требовались опорные пункты на пути в Крым, в которых можно было бы содержать артиллерийские запасы, провиант и фураж. С другой стороны, возведение новой крепости в Посамарье, наиболее заселенной и хозяйственно освоенной части Запорожья, позволило бы контролировать подвоз продовольствия на Сечь и передвижение казацких отрядов. На выбор места построения крепости повлияло и наличие так называемого «Вольнянского брода» через реку Самару, которым часто пользовались запорожцы. В непосредственной близости от крепости находился запорожский городок Вольное, насчитывавший к тому времени несколько сотен дворов (сейчас село Вольное Новомосковского района Днепропетровской области). Как видим, не может быть и речи о цивилизаторской миссии российского правительства. Причины основания новых крепостей-городков на запорожских землях были исключительно военно-политического порядка.

Сергиевская крепость стояла на холме, высота которого от подошвы до вершины достигала 17-ти метров. Холм окружали рвы и валы общей протяженностью 1300 метров. За первой линией обороны был расположен форштадт (нижний город), насчитывавший до 50-ти домов. В них проживали российские стрельцы и рейтары со своими семьями. Возведенные над форштадтом каменные стены высотой 4,3 метра с деревянным щитом в 1 метр наверху превращали Сергиевскую крепость в мощный оборонительный комплекс. На защищенном стенами пространстве находились дом коменданта, цейхгауз и хлебные магазины. Общая площадь крепости за стенами составляла примерно 4 гектара, поскольку известно, что периметр «верхнего города» равнялся 800-м метрам (то есть, длина одной стороны – 200 метров).

За неполные 22 года существования Сергиевской (Новосергиевской) крепости ее российскому гарнизону пришлось несколько раз пройти испытание на прочность. Попытки взять ее приступом предпринимались еще в конце июля 1691 года, во время рейда запорожско-татарского войска Петра Иваненко (Петрика) на Самару и Орель. Вероятно, что, как и во время штурма соседней Богородицкой крепости, здесь был выжжен форштадт и значительно повреждены укрепления. Об этом свидетельствует тот факт, что с началом походов российских и украинских войск на Крым, с 1695 года, обе крепости – и Сергиевская, и Богородицкая везде упоминаются с приставкой «ново». Очевидно, именно в это время были восстановлены их укрепления и появилась российская охрана. Следующую атаку на Новосергиевскую крепость осуществили крымские татары и запорожские казаки, которые объединили свои силы во время русско-турецкой войны 1711 года.

Как известно, вступление Крымского ханства в войну с Россией было санкционировано турецким правительством, чтобы помочь шведскому королю Карлу ХІІ и его украинским союзникам взять реванш за свое поражение под Полтавой и завладеть землями Запорожья, Гетманщины и Слобожанщины. Султан Ахмед ІІІ 9 ноября 1710 года объявил войну. В последнюю декаду декабря была мобилизована крымская кавалерия и сконцентрирована в районе Перекопа (Ор-Капы). Общая численность татарского войска достигала 100 тысяч всадников. На протяжении 6–12 января 1711 года крымские отряды выступили из-под Перекопа на север. Большая часть войска переправилась на правый берег Днепра – конечной целью маршрута этой группировки должен был стать Киев и его ближайшие окрестности. По левому берегу Днепра в направлении южных районов Слобожанщины и Гетманщины продвигались около 40 тысяч всадников орды. По дороге к ним присоединились 2 тысячи кавалеристов-запорожцев и несколько сотен пехотинцев. Также в составе этого войска было 40 шведов, вероятнее всего, офицеров, которые выполняли функции военных консультантов и наблюдателей, поскольку во время похода планировалось брать приступом ряд российских крепостей.

Через три недели татаро-запорожское войско подошло к Самаре и переправилось на ее правый берег. В конце первой – начале второй декады февраля 1711 года одно из подразделений разбило лагерь возле Новосергиевской крепости и начало ее осаду. Неизвестно, насколько длительной и удачной она могла бы стать, если бы не поддержка населения городка Вольное, которое состояло в основном из женатых запорожцев и посполитых Войска Запорожского. Очевидно, решающим фактором, подтолкнувшим жителей городка к антимосковскому выступлению, стали кровавые репрессии 1709–1710 годов. Российское правительство применило их к запорожцам-гордиенковцам, во главе которых стоял кошевой атаман Запорожской Сечи Кость Гордиенко, поддержавший Мазепу и избранного после его смерти гетманом Пилипа Орлика и вступивший в союз с крымским ханом. Не последнюю роль сыграла и надежда на дальнейшие успехи совместных татаро-украино-шведских сил в борьбе за присамарские земли и восстановление на них власти Войска Запорожского Низового. Как видим, жители Вольного не изъявили никакого желания защищаться от войска, значительную часть которого составляли сечевики. Не позже 14 февраля запорожско-татарское войско завладело крепостью. Ввиду того, что казаки-вольнянцы не только не стали на защиту крепости, но и оказали поддержку нападавшим, московский гарнизон был вынужден сложить оружие. Тем не менее, платой за сохраненную жизнь стала потеря свободы, потому что запорожцы «всех москалей новосергиевских пленя хану жаловали». Надо заметить, что случай поддержки запорожско-татарских отрядов населением Вольного был на Посамарье далеко не единственным. Тогда же, в феврале 1711 года, на их сторону стало население военной слободы Кочережки (ныне село Кочережки Павлоградского района Днепропетровской области).

Оставив в Новосергиевской крепости охрану из числа казаков Вольного, запорожско-татарские отряды направились на Слобожанщину. Встретив же ожесточенное сопротивление на Изюмской засечной линии, повернули назад. В начале марта 1711 года отряд запорожцев предпринял попытку взять приступом Новобогородицкую крепость. Однако значительных успехов в этом они не добились, по поводу чего комендант крепости Шеншин заметил: «...Новобогородицкая крепость земляная и делана легулярно и волновать об ней не извольте – не запорожцам такую крепость добывать...» Запорожцы частично выжгли форштадт этой крепости, но, попав под артиллерийский обстрел гарнизона, вынуждены были отойти. Пятого марта подавляющее большинство запорожских и самарских отрядов оставили Посамарье и отправились в крымские владения на реку Молочную, где собирались провести всю весну, подкормить коней, и в начале лета вернуться на Запорожье. В ожидании отрядов из Крыма гарнизон Новосергиевской крепости увеличился за счет сечевиков до 500 казаков. Их главной задачей было удерживать крепость до возвращения главных сил. Чтобы обеспечить защиту Новосергиевской крепости со стороны российского гарнизона Новобогородицкой, между ними лагерем стали 1000 запорожцев и татар под предводительством атаманов Нестулия и Пляки (Фляки).

Российское военное командование было обеспокоено потерей одного из своих опорных пунктов в системе обороны. В начале апреля 1711 года планировалось двинуть в поход на Крым российское и гетманское войско численностью до 20 тысяч под командованием генерал-майора Д. И. Бутурлина, чтобы по пути следования отбить Новосергиевскую крепость. Однако опасность нападения татар на Правобережье надолго приковала эту группировку к околицам Переяслава. Решено было действовать силами сводного отряда, состоявшего из частей регулярной российской армии и слободских казачьих полков, который возглавлял генерал-майор Ф. В. Шидловский – воевода Харькова и Изюма, командовавший всеми войсками Слобожанщины. Одиннадцатого апреля соединенный корпус Шидловского переправился через реку Орель и подошел к Новосергиевской крепости. Его численность составляла 3756 человек, из них 1267 – казаки и старшины Ахтырского, Харьковского, Сумского и Изюмского слободских полков. В ответ на предложение сложить оружие запорожцы вывесили на стены крепости флаги, служившие сигналом их готовности принять бой, обстреляли нападавших из ружей и единственной пушки, которая была в их распоряжении. На штурм крепостной стены пошли две роты Воронежского эскадрона и две роты полка бригадира Анненкова, с одной стороны, а также чугуевские и изюмские казаки – с другой. В это же время на помощь защитникам Новосергиевской крепости с левого берега Самары, через Вольнянский брод, переправились татары и запорожцы с атаманами Плякой и Нестулием во главе и ударили по изюмцам и чугуевцам. Увидев прибытие подкрепления, запорожский гарнизон открыл ворота и пустил в бой пехоту. Впрочем, этот маневр оказался неудачным, поскольку Шидловский ввел резерв – казаков под началом бригадира Осипова и роту полковника Новикова, чем смог подавить сопротивление запорожских и татарских сил. Лишив защитников Новосергиевской крепости возможности туда вернуться, отряд Шидловского вытеснил их на левый берег Самары и погнал до самого места стоянки отрядов Нестулия и Пляки, по направлению к Новобогородицкой крепости.

Утром следующего дня русские и слободские полки опять начали штурм, на этот раз с трех сторон. С помощью гранат и пушек им удалось пробить отверстие в той части крепостной стены, которая была сделана из деревянных свай. Воспользовавшись тем, что ряды защитников крепости поредели, отряд Шидловского захватил первую линию обороны, так называемый «нижний город». Бой был очень ожесточенным. В руки атаковавших попали запорожские флаги и единственная пушка защитников Новосергиевской крепости. Последним рубежом обороны стал замок – верхний город, в котором закрылись оставшиеся в живых из гарнизона, а также жены и дети вольнянских казаков. Во избежание лишних потерь при штурме этого последнего оплота защитников крепости, генерал-майор Шидловский приказал поджечь замок. Чтобы спасти жизнь членам своих семей, которые задыхались в дыму и гибли в огне, казаки прекратили сопротивление. В пять часов вечера того же дня запорожский гарнизон Новосергиевской крепости капитулировал. В плен было взято 700 казаков (46 из них – сечевики) и 3220 женщин и детей. Кроме пушки, победителям досталось 1305 пищалей, три флага и одни литавры. Не обошлось без потерь и со стороны нападавших – во время штурма крепости были убиты 8 казаков, 14 солдат и драгунов, ранены 4 офицера, 35 солдат и драгунов, 29 казаков и один казачий сотник.

Дальнейшая участь взятых в плен жителей Вольного и сечевиков была решена задолго до взятия российским войском этой крепости. В ответ на вопрос Шидловского, что ему делать с населением Запорожья, которое в феврале – марте стало на сторону запорожско-татарского войска и во второй раз предало царя, генерал-адмирал Ф. М. Апраксин повелевал «оным воздать достойную месть». «Достойная месть» предусматривала казнь всех взрослых мужчин через повешение и сажание на кол. Женщин и детей было приказано выслать вглубь Гетманщины или Слобожанщины до окончательного определения их судьбы. Захватив крепость, Шидловский ограничился казнью каждого десятого ее защитника в соответствии со жребием. Остальных вольнянцев выслали в Москву, откуда их должны были отправить на поселение в Сибирь. Подобная же участь постигла и жителей упоминавшейся военной слободы Кочережки, расположенной чуть выше по течению реки Самары. Тринадцатого апреля 1711 года Шидловский отправил туда карательный отряд из 650-ти слободских казаков, который сжег это селение. Его жители – 200 семей казаков и посполитых – были отконвоированы в Харьков. Жители Вольного предвидели возможность подобной мести задолго до штурма крепости российским войском, поэтому в марте 1711 года отправили депутацию к крымскому хану с просьбой разрешить им переселиться в татарскую степь. Разрешения они так и не получили, поскольку окрыленные относительным успехом зимнего похода крымцы надеялись закрепить его летом и завладеть всей территорией Левобережной Украины. В начале марта, во время отхода запорожско-татарского войска на реку Молочную, к нему присоединились неженатые мужчины, пожелавшие стать сечевиками. Заметим, что некоторым жителям Вольного, очевидно, тем, которые оставались в самом городке, а не в крепости, удалось избежать репрессий после ее взятия и добраться до Сечи.

Взятие Новосергиевской крепости и расправа над ее защитниками не принесли командующему российской группировки Ф. В. Шидловскому новых наград, богатства и титулов, как это было после Полтавы, когда его, полковника харьковского и изюмского, наградили чином генерал-майора и назначили командиром над всеми слободскими казацкими полками. Напротив, разрушение всего комплекса крепости во время штурма было расценено как подрыв обороноспособности региона. Уже в конце апреля 1711 года в отношении Ф. В. Шидловского началось следствие, он сам был арестован, а многочисленные имения на Слобожанщине конфискованы в казну. Неудачный Прутский поход летом того же года и последующее пребывание территории Посамарья в составе Османской империи помешали восстановлению Новосергиевской крепости. Ее полное уничтожение во время штурма 11–12 апреля 1711 года подтверждает и тот факт, что эта крепость ни разу не упоминается среди других российских крепостей на Юге, которые, согласно условиям Прутского договора 1711 года и Константинопольского трактата 1712 года, должны были быть срыты или переданы туркам. Следовательно, кровавая жертва, принесенная запорожцами – защитниками Новосергиевской крепости, не была напрасной – один из плацдармов имперской колонизации Запорожья был уничтожен. Существование самой Новосергиевской крепости на долгие годы предали забвению.

Владимир Мильчев
кандидат исторических наук, доцент Запорожского национального университета