Адъютант фельдмаршала

В числе поселенцев был надворный советник Корбе, владевший Екатеринославской казенной палатой, и штаб-лекарь Карл Роде, который и врачевал страдающего от недугов губернатора, притом весьма успешно. Но истинным целительным средством для последнего была музыка, к которой Каховский питал настоящую страсть.

В его дом часто приезжал оркестр и хор из расположенного напротив Екатеринослава имения Поповка (или Мануйловка), где раньше располагался Запорожский кош.

На месте старой Поповки (Мануйловки) ныне располагается Воронцовский жилмассив

Среди певиц особым даром и красотой отличалась Евдокия, которая, по слухам, была внебрачной дочерью самого Попова. Живая, задорная, с светящимися весельем и умом огромными черными глазами, она притягивала взоры многих мужчин, но никому пока не отвечала взаимностью. Когда же начинала выводить рулады (то народные песни, то оперные арии), то, согласно преданию, в округе смолкали все соловьи.

В декабре 1792 года в Екатеринослав прибыл Александр Суворов. В те времена он определял местоположение штаба для создаваемой им Екатеринославской армии, и новый город, появившийся на российских картах, привлек его внимание.

Остановился фельдмаршал в доме Корбе, по соседству с губернатором, с которым провел не один час в беседах за чашкой чая. Беспокойный герой Очакова и Измаила быстро пробудил всех от зимней спячки. А в свободное от хозяйственных дел время услаждать слух полководца пригласили поповский хор. Александр Васильевич вошел в историю как человек остроумный, едкий, суровый и одновременно простой в быту, привыкший брать приступом города, а не женские сердца. Однако предание сохранило такую историю.

Как солистке хора удалось очаровать стойкого к любовным чарам солдата, осталось загадкой. Но ради того, чтобы лишний раз услышать Дунино пение, Суворов задержался в городе дольше обещанного, чем вызвал беспокойство в губернаторской среде, чаявшей о той минуте, когда санные возки увезут его прочь. Сама певунья тоже стала неровно дышать в сторону тщедушного, неказистого на вид дворянина, пораженная его умом и нечеловеческой энергетикой.

Конечно, оба понимали, что у их чувств нет будущего. Даже поговорить открыто они не имели возможности. Но их взгляды говорили о многом и, конечно, не укрылись от окружающих. Назревал конфуз. Губернатор, отточив перо и приготовив казенной бумаги, уже взялся писать в столицу докладную о шашнях легендарного фельдмаршала и крепостной, надеясь, что после этого его отзовут из Екатеринослава. Однако отправить письмо не успел, ибо на следующий день фельдмаршал неожиданно объявил об отъезде.

Как гласит легенда, дело было так. Надворный советник Корбе, тоже положивший глаз на девушку, решил откупиться от соперника, и хитрый Суворов не преминул этим воспользоваться. Ему нужны были средства для закупки военного инвентаря в Туле, и Корбе убедил всех отстегнуть ему из городской казны немалую по меркам того времени сумму – шесть с половиной тысяч рублей, только чтобы он побыстрее убрался из города.

Так или иначе, все вздохнули, когда из-под суворовских саней наконец взметнулась снежная пыль, покрывая седоков туманной завесой. Хор прямо на морозе последний раз пел в честь гостя. Все так радовались отъезду неугомонной свиты, что не сразу заметили пропажу Дуняши. Ее не было ни среди музыкантов, ни среди челяди. Потеряв главную солистку, вскоре распался и сам хор.

Предание гласит, что из южной поездки Суворов привез смышленого молоденького черноглазого адъютанта, помогавшего ему в его начинаниях. Адъютант ни с кем не общался, жизнь вел уединенную, и эти странности каждый пытался объяснить по-своему. Сам же Суворов, привязавшийся к юному помощнику, так никому и не раскрыл тайну его происхождения.