Любомир Левицкий: Новое украинское кино требует иных подходов

Мы пообщались с режиссером, представляющим новое поколение украинского кино.

— Что Вас привело в Днепропетровск?

— Администрация кинотеатра «Правда-кино» пригласила меня на международный фестиваль креативности «Каннские львы», где вниманию зрителей предложили рекламные ролики, победившие на кинофестивале в Каннах в 2014 году. Меня пригласили представить кинорежиссеров, которые в Украине снимают рекламу, и рассказать, как она делается.

— Ваша последняя работа, фильм «Тени незабытых предков», собрала год назад здесь, в «Правда-кино», полный зал.

— Да, премьера этой картины в «Правда-кино» состоялась ровно год назад. Меня радует, что уже стало традицией ежегодно в ноябре выпускать в прокат хорошее украинское кино. Вот и сейчас на экраны вышел фильм моего товарища Олеся Санина «Поводир», который тоже собирает хорошую кассу. Поэтому у нашего кино появилась какая-то надежда в конце туннеля.

— А перед этим зрителей порадовал фильм «Той, що пройшов крізь вогонь» Михаила Ильенко.

— Да, наше кино идет по возрастающей, потому что мои «Тени» собрали рекордную кассу на то время. «Поводир» сегодня получил больше копий. «Тени…» вышли в 85-ти, а «Поводир» в 130-ти копиях. Так что все больше желающих сможет посмотреть свое кино.

— Значение имело, должно быть, то, что вы пригласили в свой фильм довольно известных украинских артистов…

— Вы знаете, это пока не работает в Украине. Потому что в театры ходят молодые зрители, и для них, грубо говоря, эти актеры не авторитеты. Они представители другого поколения. Зрительскую аудиторию больше заинтересовал жанр триллера, спецэффекты, промо-кампания, потому что у нас ходят на все модное. Представлять украинскую культуру, на мой взгляд, в чистом виде очень страшно, даже несмотря на тот патриотизм, который сейчас есть. Украинец, мне кажется, так устроен, что в чистом виде своё не воспринимает. Сразу у него рождается какая-то критика. С другой стороны, если сделать картину в стопроцентном стиле Голливуда, то можно тоже попасть под огонь критики. В моем фильме «Тени…» немало голливудской формы, и меня стали упрекать в американщине. Но в действительности лишь кажется, что это американщина. Ибо на самом деле это жанровое кино, которое хотят кинотеатры. А кинотеатры, в свою очередь, это бизнес-структуры, которые платят за аренду, выплачивают зарплаты сотрудникам. И им надо зарабатывать деньги. Поэтому им нужны полные залы.

— Так что, американский формат более привычен?

— Да, этот формат уже проверен в мире, работает, и никто ничего иного не хочет придумывать. На что решился я? Мне пришла мысль наполнить американскую формулу украинским колоритом. Но немножко — не на все 100 процентов, а лишь на 40—50. Это сработало только потому, что такой микс получился. Но после этого и начались упреки в американщине. Я переспрашиваю: а в чем американщина? Вы видели там американских актеров или что-то иное? Мне отвечали: ну там съемки такие — типа американских. Я в свою очередь переспрашиваю: если сделано хорошо — это, значит, Америка, а коль плохо — Украина? Давайте ломать этот стереотип. Неужели, если украинское кино, то мы должны видеть обшарпанные подъезды и тому подобный негатив. Это надо забывать. Надо на Украину смотреть по-иному. Однажды это надо переломить.

— А каковы, на ваш взгляд, перспективы поэтического украинского кино?

— Остались мастера, которые делают украинское поэтическое кино. Этот жанр имеет право на жизнь, потому что это часть истории украинского искусства. Поэтическое кино изучают как форму национальной кинематографии. Но все же, на мой взгляд, это узкий артхаусный пласт.
Поэтическое кино собирает маленькие залы, куда в качестве зрителей приходят киноведы, желающие поговорить на новом киноязыке. А для массового зрителя, на мой взгляд, надо другое. Я не говорю, что не стоит снимать такое кино. Просто надо адаптировать хорошие идеи, делать их не суперсложными, потому что аудитория кинотеатров преимущественно молодая, и дистрибьюторы ставят обязательные условия, чтобы кино было понятно всем — как умному зрителю, так и не очень. Кино должно быть доступным. Вот что самое главное. Украинское же поэтическое кино — усложненное, не всем доступное. И ко всему у нас такая традиция пошла: не получилось кино — значит, это артхаус.

Таким образом, в Украине испортили само понятие артхаусного кино, потому что есть артхаус хороший. Я сам люблю посмотреть хорошие артхаусные фильмы, это авторский взгляд кинорежиссера на героя. Вот он заинтересовался, к примеру, жизнью водителя маршрутки, и снял о нем кино. Это реальный артхаусный фильм. Ибо в этом фильме есть история и другие важные компоненты. А набор не связанных между собой сцен назвать артхаусом — это бред.

— А Кира Муратова?

— Есть просто жанр режиссера Киры Муратовой. Очень уважаю ее как художника, у нее своя аудитория, много фильмов за спиной. Как говорится, дай Бог каждому наснимать столько фильмов и в таком возрасте. Но у нее другой путь. У меня более интернациональный путь, я не хочу замыкаться на украинском рынке. Мне интереснее сделать так, как сделал со своим кино британский кинорежиссер Гай Ричи, который вывел его на Голливуд, как Тимур Бекмамбетов в России. Мне также интересно проталкивать украинское кино на широкий международный рынок. Вот такая цель. А начинаем мы с маленьких проектов.

— А что у вас в планах?

— Запланирован один большой проект. Это будет англоязычное кино. Польша, Германия, Канада и США будут входить в этот проект как сопродюсеры. История, случившаяся в Украине, посвящена одному львовянину. В свое время он предпринял сорок попыток (!) пересечь шенгенскую зону. Он был бортинженером, очень умный человек, и история эта двадцатилетней давности. Она видится мне в стиле фильма «Поймай меня, если можешь» Стивена Спилберга или фильмов Дэвида Финчера. Это будет очень напряженная киноистория, поучительная, но одновременно и динамичная, и развлекательная.

— На каком этапе вы сейчас находитесь?

— Пишу сценарий. И планирую весной закончить первый черновик. Затем меня подхватит американский соавтор, который будет адаптировать сценарий для мирового зрителя. Это самый сложный путь, так как всем надо доказывать, что это будет хорошо, и Украина имеет свои интересные истории. Мы хотим пригласить в этот фильм больших американских звезд — но это все сложно и финансово, и творчески. Так что все приходится делать шаг за шагом.

— Итак, этот англоязычный фильм будет явлением украинского кино?

— Да. Это как американское кино о Второй мировой войне. Всё происходит в Германии, и как будто все говорят на немецком, но все же говорят по-английски. Почему пока не время снимать фильмы на украинском языке? Во-первых, потому что будет сложно продавать такое кино, а, во-вторых, украинский рынок очень маленький. Чтобы окупить кино на украинском рынке, фильм должен стоить не более 100 тысяч долларов. Представляете? А за такие деньги всего лишь рекламный ролик снимается. Единственный путь — это делать англоязычное кино, пытаться реализовать мировой проект о событиях, которые происходят в Украине, привлекать мировых звезд. Выходит та же популяризация своего, но только немножко по-иному. И когда уже все оценят, можно делать кино в оригинале и дублировать его. Но это будет позже. Фильм, над сценарием которого я работаю, тоже будет переведен на украинский язык.